Проф.
Д.П. Шантепи де ля Соссей
Ислам:
Шииты
Совершенно
отлично от религиозного развития суннитов шло развитие шиитов. Происхождение
этой второй большой ветви магометан мы уже изложили вкратце и указали,
что первоначально название это принадлежало сторонникам Али, каково бы
ни было их духовное направление, хотя значительная часть из них признавала
Али и его род за представителей легитимной теории. К сожалению, Алиды
оказались малоспособными с успехом играть свою роль: старший сын Али,
Гасан, отказался скоро от своих прав в пользу Омайяда Муавии, младший
же, Гусейн, претерпел в отважном походе в Куфу в 680 году мученическую
смерть. "После этого между приверженцами Алидов произошло раздвоение:
большинство признало право имама исключительно за сыновьями Гасана и Гусейна
на том основании, что эти сыновья Али были, кроме того, внуками пророка
(через Фатиму); остальные же выбрали третьего сына Али, от его другой
жены, по имени Магомед ибн аль-Хана-фидж, несмотря на то что последний
не имел никакого желания взять на себя политические обязанности и вел
в Мекке благочнстивую и уединенную жизнь. Между тем один авантюрист, во
всяком случае оригинальный субъект, по имени Мухтар злоупотребил его именем,
чтобы поднять в Куфе, правда лишь на короткое время, знамя восстания и
кроваво отомстить за смерть Гусейна его убийцам. Он объявлял при этом,
что ему были божественные откровения, и всевозможными обманами умел ослепить
людей; но наконец был убит в сражении. Однако у Магомеда ибн аль-Ханафиджа
все еще оставались последовватели, и даже когда в 700 году он умер, то
распространилось поверье, что он живет, скрывшись где-то в горе Радве,
на западе от Медины, и когда-нибудь снова придет. Нечто подобное еще после
смерти Али провозглашал известный Абдаллах ибн Саба, вероятно обращенный
иудей, утверждая, что Али продолжает жить, что гром — это его голос, молния
— его меч и что сам он придет, чтобы наполнить землю правосудием так же,
как она теперь переполнена неправдой. Таким образом, можно сказать, что
иудейское учение о мессии в данном случае применяется к Али; учение о
сокрытом имаме впервые появляется в исламе как будто для того, чтобы дать
возможность обманщикам и искателям приключений играть роль посредников.
Аббасиды, потомки Аббаса, дяди пророка, проделывали это с блестящим успехом.
Именно, во второй половине владычества Омайядов они посылали повсюду своих
миссионеров (даис), чтобы проповедовать в пользу семьи пророка, не называя
при этом ни одного имени и действуя, как думали, в интересах некоего потомка
Али, который, чтобы не компрометировать себя, хотел остаться до времени
неизвестным. Миссионеры ловко исполняли возложенные на них поручения и
нашли много последователей в восточных провинциях государства, в Хоразане,
где обстоятельства особенно благоприятствовали этому. Когда все было достаточно
подготовлено, Абу-Муслим поднял черное знамя восстания: последний омайядский
халиф Мерван II был разбит в 750 году в сражении при Забе и нашел себе
смерть в Египте. Та же участь постигла большую часть членов его фамилии,
и Аббасид Абуль Аббас вступил на престол халифов. Обманутые Алиды и их
сторонники удовлетворились басней, будто бы Абу Гашим, сын Магомеда ибн
аль-Ханафиджа, передал свои законные права Али ибн Абдаллаху ибн Аббасу,
Но не все дали обмануть себя этим способом: там и сям вспыхивали алидские
восстания, сделавшиеся особенно опасными в правление второго Аббасида
Мансура; но этот деятельный правитель с неустрашимой энергией умел подавить
их и избежать опасности, так что и на последующее время Аббасиды завещали
трон своим наследникам.
При
этом надо припомнить, что строго легитимистические шииты не хотели иметь
никакого дела ни с Магомедом, ни с Абу Гашимом, не говоря уже об Аббасидах,
так как они признавали только потомков Фатимы. Один из этих последних,
по имени Зеид, пытался во время правления Омайяда Гишама произвести восстание
в Куфе, которое, однако, немедленно улеглось после его насильственной
смерти (740). Тем не менее последователи его, которых называют “зейдиджа”,
или зейдитами, остались верными его потомкам; некоторые из последних основали
позже династии в Дейлеме и Табаристане, другие в Юго-Западной Аравии (Санаа).
Эти зейдиты занимают между шиитами особенное положение, потому что они
в противоположность истинным шиитам признают Абу Бекра и Омара законными
халифами и в вопросах веры следуют мутазилитскому учению. Закон их в главных
чертах сходится с суннитским и только во второстепенных вопросах отступает
от него.
Другие
шииты отвергали притязания Зеида и признавали права за братом его Магомедом;
их называют обыкновенно “имамиджа”, а также “почитателями двенадцати”,
потому что они признают двенадцать следующих друг за другом имамов, именно:
Али, Гасана, Гусейна, Али, Магомеда, Джафара, Мусу, Али-ар-Ридха, Магомеда,
Али Наки, Гасан Аскари и Магомеда. Все это были по большей части благочестивые
магометане, никогда не имевшие политического значения, кроме трех первых
и Али ар-Ридха. Последнему пришлось дать свое имя для попытки соединения,
сделанной халифом аль-Мамуном, тем самым, с которым мы уже имели случай
познакомиться как с покровителем науки и другом мутазилитов. Али ар-Ридх
был обручен с одной из дочерей халифа и провозглашен престолонаследником;
имя его стали даже чеканить на монетах, и зеленое знамя Алидов было принято
аль-Мамуном. План был недурно придуман для того, чтобы привлечь шиитов
на сторону Аббасидов; тем не менее он рушился благодаря сопротивлению
главного суннитского города (Багдада), после чего Али как раз вовремя
умер (818), вероятно отравленный халифом. Могила его в Мешхеде до настоящего
времени остается одним из мест, наиболее посещаемых богомольцами наряду
с Кербелой, где умер Гусейн, и Неджефом, где, как предполагают, был похоронен
халиф Али; последние два места находятся на турецкой территории. Эти три
священных места заменяют шиитам Мекку и Медину, потому что в этих суннитских
городах они постоянно подвергаются ненависти черни, и молитвенное настроение
их на могиле пророка нарушается видом могилы похороненного около него
Омара, которого они презирают. Многие благочестивые шииты приказывают
похоронить себя в Неджефе или Кербеле, чтобы покоиться около благословенного
имама; огромные караваны покойников непрерывно тянутся сюда из всех шиитских
земель, распространяя трупный запах, заражающий воздух.
Прежде
чем излагать далее историю “почитателей двенадцати”, мы должны еще возвратиться
к предшественнику Али ар-Ридха, чтобы припомнить одно из замечательнейших
явлений в области истории магометанских сект. Именно, были такие шииты,
которые признавали законным имамом не Али ар-Ридха, а его брата Измаила.
С его смертью приверженцы его, казалось, должны бы были рассеяться, но
пока они еще были в нерешимости, что следует предпринять, один хитрый
обманщик воспользовался удобным случаем, чтобы еще раз извлечь пользу
из учения о сокрытом имаме. Человек этот назывался Абдаллах ибн Маймун.
Он сделал важное открытие, состоящее в том, что история мира протекает
правильными периодами, и, очевидно, подразделяется на семь таких периодов,
причем начало каждого из них всегда ознаменовано появлением пророка. Шесть
таких периодов, связанных с именами Адама, Ноя, Авраама, Моисея, Иисуса
и Магомета, уже прошли; нет сомнения, что и седьмой уже приближается к
концу, так как в каждом периоде опять-таки бывает семь имамов, а Измаил
как раз был седьмым после Магомета. Но так как после Магомета нельзя более
ожидать пророка, то ясно, что седьмой и последний, только что начавшийся
период должен быть ознаменован появлением Махди, и затем предстоит конец
мира. Но шииты твердо веровали, что этот Махди должен произойти из рода
Фатимы, так что оставалось признать, или что Измаил не умер и должен прийти
снова в образе Махди, или что другой пока неизвестный Алид будет обетованным
Махди. Что было неизвестно толпе, то было известно человеку посвященному,
и подобно тому как Мельхиседек узнал некогда Авраама, так теперь Абдаллах
являлся посредником между верными и известной ему одному таинственной
личностью.
Абдаллах
умел лучше всякого другого посредством мнимой таинственной науки
сделать эту теорию доступной толпе не только у шиитов, но и среди суннитов
и даже христиан, евреев и магов, которые под разными именами ожидали искупителя.
Он сочинил учение о сокровенном смысле священных книг, главным образом
Корана, который он понимал благодаря своему особенному отношению к Махди.
Посредством аллегорий и т. д. он почерпал из писания неслыханные факты,
которые в конце концов сводились к отрицанию всякой положительной религии
и состояли, судя по современным известиям, из странной смеси гностических,
парситских и философских элементов. Он был достаточно предусмотрителен
для того, чтобы не сейчас раскрыть полную истину своим слушателям, а довольствоваться
тем, что затрагивал любопытство, возбуждал сомнения и сообщал им наконец,
что нужно пройти семь различных степеней, чтобы быть совершенно посвященным
в божеские тайны. Но прежде чем достигнуть этого, необходимо распространять
учение о скором пришествии Махди и приобретать ему последователей. С этой
целью Абдаллах рассылал повсюду своих миссионеров.
Здесь
мы еще упомянем, что между адептами нового учения был также Хамдан Кармат,
от которого получили свое название карматы, производившие долгое время
беспорядки в Ираке, Сирии и особенно в Бахрейне (Юго-Западная Аравия).
В последней из названных провинций под начальством некоего Абу-Тагира
они сделались так могущественны, что угрожали Багдаду и в 930 году завоевали
Мекку. При этом они похитили древний священный камень и только через 20
лет выдали его обратно. Это обстоятельство указывает на то, что они действовали
также против древних священных обычаев и священных предметов. Недостаток
места не позволяет нам, однако, сопоставить здесь и дополнить разрозненные
и несвязные известия о религиозных восстаниях и учреждениях Карматов.
Итак,
мы снова возвращаемся к истории Абдаллаха. Преследуемый властями, он продолжал
свою пропаганду до конца дней своих в Саламидже, в Сирии. Ему наследовал
затем сын его Ахмед, а когда и этот умер, появился наконец сам Махди —
именно у берберов Северной Африки, у которых миссионеры пользовались особенным
успехом. Он называл себя Обайдаллахом и производил свое генеалогическое
дерево от Фатимы, почему члены основанной им династии называются Фатимидами;
однакo, по мнению европейских исследователей, это был обманщик, в действительности
родственник Абдаллаха, носивший собственное имя Сайд.
Ратимиды
лишь тогда достигли полного могущества, когда в 969 году завладели Египтом
и перенесли туда свою резиденцию, так что не раз казалось, что владычеству
асидов пришел конец. Между тем опасность, которая грозила с их стороны
исламу, была устранена. Жители Египта были строгие сунниты, а властители
оказались настолько умны, что вполне примирились с правоверием. Только
шестой властитель этой династии, Хаким (996—1021), еще ребенком вступивший
на престол, представляет в этом отношении исключение. Вероятно, под влиянием
фанатических последователей измаилитского учения он предпринял несколько
весьма странных мер и даже хотел, чтоб его почитали как воплощение божества.
Вызванное этим неудовольствие прекратилось только тогда, когда Хаким вдруг
тайно исчез, и никто не знал, что с ним сталось. Последователи его, как,
например, Хамза и ад-Дарази, считали его, как после его смерти, так и
раньше, воплощением божества. Они нашли более восприимчивую почву для
своей проповеди среди жителей Ливана, которые еще и теперь по имени ад
Дарази называются друзами. Их, собственно говоря, нельзя причислить к
магометанам, потому что как их система веры, так и религиозный закон,
которому они следуют, имеют скорее антиисламский характер, насколько можно
судить об этом по их священным книгам. В этом отношении их можно отнести
к той же категории, что и побежденных ими нозаиров, которые живут в Северной
Сирии и должны считаться настоящими язычниками, хотя во многих представлениях
и обычаях сходятся как с христианами, так и с магометанами . Вообще Сирийская
горная страна всегда представляла благодатную почву для всевозможных ересей
и гностических сект, как это мы увидим впоследствии,
Секта
ассасинов принадлежит к тому же самому порядку явлений, как и учения карматов
и измаилитов; название свое ассасины получили от слова “гашиш” в арабской
огласовке: они употребляли это одуряющее снадобье, получаемое из конопли.
Общество это основано в XI в. неким Гасаном ибн Сабба и сначала производило
беспорядки в Персии, преимущественно в труднодоступных горах на юге Каспийского
моря, где ассасины имели даже несколько крепостей, как, например, “орлиное
гнездо” Аламут, которое они в течение двух столетий умели защитить от
посылаемых против них отрядов, пока монгольский хан Гулагу не прекратил
их существования в XIII в. Но сила их опиралась не только на неприступность
их убежища, численность последователей и оригинальность идей, но и на
их организацию и на беспощадность употребляемых ими средств. Ассасины
составляли тайное общество, члены которого оказывали беспрекословное повиновение
своему владыке, называемому обыкновенно в европейских хрониках “старцем
горы”. Все младшие члены общества приучались к убийству; их одурманивали
гашишем, потом вели в прекрасный сад и соблазняли там райскими наслаждениями,
побуждая добровольно пожертвовать жизнью, чтобы в качестве мучеников вечно
наслаждаться такими же радостями. Такие люди назывались фидаисами (сами
себя жертвующие); они часто получали от главы ордена поручения выследить
того или другого могущественного врага и при случае поразить его. Кроме
того, глава ордена мог также оказывать одолжение своим могущественным
друзьям и тем обязывать их; именно, когда им было нужно освободиться от
личного врага, он предоставлял в их распоряжение своих людей, которые
исполняли возложенные на них поручения так же добросовестно, как если
б они действовали против врага общины. Вследствие этого ассасины приобрели
страшнудю силу и могли так долго просуществовать и даже прочно утвердиться
в Сирии, где с ними познакомились крестоносцы. Приводить религиозные представления
ассасинов мы находим излишним; достаточно будет заметить, что они всячески
старались, посредством аллегорических же толкований, выдать свои воззрения
за правоверные магометанские, почему у туземных писателей они обыкновенно
называются “батиниджа”, т. е. людьми, которые признают существование внутреннего,
сокрытого смысла наряду с обыкновенным, всем доступным. В этом смысле
на Востоке например, в Сирии, до сих пор еще существуют измаилиты; в Сирии
они частью называются метавилами, что означает то же, что и батинии, но
кровавое ремесло прежних времен они уже покинули.
Некоторое
время казалось, что шииты будут держаться подобных же заблуждений, так
как с двенадцатым имамом, который, как они утверждают, не умер, а исчез
из глаз смертных через подземный ход в Самарре в 941 году, закончился
ряд земных имамов. С тех пор шииты признают существование только сокрытого
имама и этим открыли путь для обмана тем людям, которые утверждали, что
находятся с ним в сношениях. Однако, когда одно разочарование следовало
за другим, то шииты наконец, хотя и не потеряли совершенно надежды на
то, что имам ежеминутно может прийти в виде Махди, тем не менее привыкли
спокойно ожидать этого времени, а пока усердно сохранять единственно истинное
учение — то, которое было им передано имамами. Шииты отвергали собрание
суннитских преданий и утверждали, что только богопросвещенные имамы могут
передавать и излагать мнения своего родоначальника, пророка. Таким образом,
шииты имеют собственные канонические сборники, которые в смысле исторической
достоверности далеко уступают суннитским и большею частью могут быть даже
названы подделками. В общем они не создали ни в учении веры (за исключением
вопроса об имамате), ни в религиозном законе ничего оригинального и сходятся
в главных вопросах с суннитами. То, что их отличает: учение о духовном
воздержании (Ketman) и брак по найму — не служит к их чести; излишнее
почитание имамов тоже не способствовало их религиозному развитию. Но мы
бы ошиблись, если бы вместе с А. Мюллером захотели объяснить происхождение
шиитов единственно и всецело национальной ненавистью персов к арабам и
стали бы видеть в них только представителей легитимистической теории,
вроде того как некоторые французские партии признают Людовика XVII и Наполеона
II. Бесспорно, что ненависть эта существовала в действительности, и может
быть, имамы прикрыли для персов период национального унижения под владычеством
арабов, но тем не менее главным мотивом в данном случае является свойственная
персам склонность к обоготворению людей, или, пожалуй, потребность приблизиться
через посредников к абстрактному
богу ислама. При этом страдания этих благочестивых людей имеют для шиитов
отчасти такое же значение, как для христиан представление о страдании
Христа. Они дали повод к возникновению религиозно-драматических представлений,
которые повсюду с большим оживлением торжественно исполняются персами
в день смерти Гусейна (10-го мугаррама). Весьма возможно, как это и утверждают,
что обычай этого религиозного и национального праздника восходит к первобытной
древности, еще к язычеству. Но во всяком случае, первоначальное его значение
совершенно утрачено шиитами, которые в мученической смерти Гусейна видят
отражение страданий человечества — или, скорее, иранского человечества.
Между
тем немало времени прошло, прежде чем шиитам удалось оправиться. Хотя
им и покровительствовали буджиды и до некоторой степени Фатимиды, но когда
турки наследовали арабам, то победа суннитского правоверия сделалась полною,
потому что этому честному, воинственному народу были противны неясное
учение и духовная скрытость. Под монгольским владычеством, хотя обстоятельства
несколько и улучшились, тем не менее только во время династии Сафавидов,
которая правила в Персии от 1499 до 1736 г., шиитство сделалось государственной
религией. Основатели этой династии шейх Зейф эд-дин Ишак и шейх Хейдер,
которые ведут свой род от седьмого имама Мусы, считались даже суфитскими
святыми, а Измаил, сын Хейдера, принял царский титул. Из преследуемых
шииты сделались теперь преследователями; они вели религиозные войны с
суннитскими узбеками и с турками-османами, причем обе стороны выказывали
страшную жестокость к иноверцам, так что древняя вражда, существовавшая
между двумя направлениями ислама, с тех пор сделалась непримиримой и усилилась
до фанатизма. Казалось, что с афганским завоеванием в правление шаха Надира
(1736—1747) для персидских суннитов настали лучшие времена, но преобразовательные
попытки этого правителя в их пользу рушились вследствие противодействия
национальной партии.
В
общем религиозное положение шиитов может быть названо весьма печальным.
Муллы, которых можно назвать раввинами ислама — по большей части невежды
и фанатики, так что с большим трудом могут правильно соблюдать внешние
формы богопочитания. Благочестие у шиитов в большинстве случаев притворное,
а неверие — существенное внутреннее свойство; чувство правды, кажется,
совершенно исчезло у этих людей бессознательно для них самих; неясные
фразы суфизма, всегда вертящиеся у них на языке, аллегорические значения
и систематически употребляемый кетман ввели в заблуждение рассудок и уничтожили
нравственность.
Тем
не менее фанатизм у них гораздо сильнее развит, чем у суннитов, и суеверие
далеко не редкость; философские тонкости всегда находят успех; но ничто
перс так не ценит, как удачное стихотворение, переполненное неестественными
сравнениями и оборотами речи, нисколько не смушаясь его богохульным или
неприличным содержанием.
Иллюстрированная
история религий в 2-х тт./ Ред. Проф. Д.Л. Шантепи де ля Соссей. Изд.
2-е. М.: изд. отдел Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1992.
Т. 1. С. 398-404.
|